Цитаты из книги "Острие Кунты". Работа с Мастером: тебе придется делать то, что я говорю. Практика Дисы: делай только то, что ты действительно хочешь.
ГЛАВА 3. Работа с Мастером
Прими все так, как есть.
Перестань сражаться с миром и с собой. За всем стоит одна единая Воля, и Воля эта непрерывно проявляется в мире и в тебе. То, что ты читаешь эти слова, - тоже действие этой Воли. Так перестань же противопоставлять себя тому, что происходит, и обрети мир в потоке перемен. Соединись с этим потоком, и смысл происходящего откроется тебе. Есть лишь один путь: вниз по течению, назад к океану. Как только ты перестанешь тратить силу на борьбу с существующим порядком вещей, ты сохранишь ее для жизни в гармонии с миром и с собой. И эта сбереженная сила неизбежно приведет к осуществлению твоих желаний, потому что до того, как слиться с океаном, каждое из твоих желаний должно быть исполнено. Это закон. Закон океана.
Если ты отдашь свою волю той Воле, что вращает миры, и они станут одним, ты более не встретишь препятствий на своем пути, поскольку ничто не может противостоять этому единству. Это не так сложно, как кажется. Просто оставь все так, как есть, и наблюдай за происходящими изменениями. Изменения - в природе вещей, созерцание этих изменений - твоя судьба. Когда ты достигнешь океана, твоя судьба будет исчерпана, потому что океан бесконечен. И это - свобода.
Оставалось две недели до моего отъезда, и я начал собираться в дорогу. За хлопотами я почти забыл о Тошином предложении. Отчасти это произошло потому, что я не воспринял его предложение серьезно. Мне довелось встречать на своем пути немало безумцев, одержимых самыми разными мистическими идеями, включая Шамбалу. Одни из них нашли себе последователей и единомышленников, другие влачили печальное существование в психбольницах. Тоша и его приятель казались вполне нормальными людьми, однако страсть к таинственному и необычному настолько присуща человеческой природе, что нередко бывает трудно различить духовный поиск, фантазии и безумие.
И все же я позвонил по оставленному телефону. На звонок никто не ответил, что меня несколько удивило: в квартире проживало, по крайней мере, семей десять. На следующий день я сделал еще одну безрезультатную попытку, после чего, с некоторым даже облегчением, отступился.
Последнее, что мне оставалось сделать перед отъездом, - это достать подробную карту Камчатского полуострова, что было нелегкой задачей: крупномасштабные карты были достоянием геологов, КГБ и военных. Тем не менее, мне удалось найти человека, который когда-то служил в тех местах и сохранил хорошую карту. Он пообещал мне обменять эту карту на бутылку дорогого коньяка.
Я встретился с ним поздно вечером в центре города, получил карту и, погрузившись в ее изучение, замешкался и опоздал на метро. Денег на такси у меня не было, и не оставалось ничего другого, как отправиться домой пешком. Идти предстояло часа три - возможно, это была бы и неплохая прощальная прогулка по родному городу, если бы температура в эту декабрьскую ночь не опустилась почти до - 30°.
Быстро шагая по заснеженным улицам, я лихорадочно соображал, к кому бы можно было зайти по пути на чашку чая. В этот поздний час все уже было закрыто, оставалось рассчитывать лишь на чье-либо гостеприимство. Наконец, я вспомнил адрес одного знакомого, жившего по пути. Хотя я и не был уверен, вернулся ли этот знакомый из армии, терять все равно было нечего, и я направился к нему.
Безуспешно нажимая дверной звонок в течение нескольких минут, я понял, что моим мечтам о чашке горячего чая не суждено было сбыться. Я уже начал спускаться вниз по темной холодной лестнице, когда раздался звук отпираемого замка, и дверь отворилась. Я обернулся и увидел в дверном проеме фигуру, выхваченную в темноте светом из квартиры. Но это был вовсе не мой знакомый. В дверях стоял Тоша.
- Вот так номер! Что ты здесь делаешь?
- Привет, заходи. Ты как раз вовремя, - не моргнув глазом, ответил он.
Я поднялся наверх и вошел в квартиру, охваченный внезапным предчувствием того, что что-то сейчас должно произойти. Мы прошли на кухню и - о, чудо! - на плите пыхтел кипящий чайник. Тоша налил мне чашку и сказал:
- Киса (так звали хозяина квартиры) приезжал из армии в отпуск и оставил мне ключи.
- Я не знал, что вы знакомы. Тоша пожал плечами:
- Совпадение.
Прихлебывая горячий чай, я сказал:
- Я звонил, никто не подходил к телефону.
- Да, на моей квартире проблемы, пришлось свалить, - ответил он, прищурившись. Я не стал углубляться.
- Пробуду здесь некоторое время.
- А потом?
- Потом не знаю.
- Я уезжаю через пару дней.
- На Камчатку?
- Да. Ты там не был?
- Нет. Говорят, там шикарные места.
- Ну да, - гейзеры, вулканы. Молодая земля. Мы помолчали некоторое время, потом я поднялся.
- Ну, спасибо за чай. Мне нужно идти. До дома еще топать и топать.
Тоша изучающе взглянул на меня.
- Погоди секунду. Мне нужно кое о чем тебя спросить.
- Спрашивай.
- Ты бы не хотел, чтобы я стал твоим начальником?
- Не понял. Что значит начальником?
- Ну, что значит начальник? Я говорю - ты делаешь.
У меня даже дыхание сперло от такой наглости.
- Ты что, в своем уме?
- Вполне.
Я не знал, что ему на это сказать.
- Начальником в чем - в работе, что ли, какой-нибудь?
Он улыбнулся.
- Да нет, во всем начальником.
- Это вроде как Отец наш небесный, что ли?
- Ну да, что-то вроде того, - Тоша указал пальцем на потолок.
Я задумался. На психа он, вроде, не похож. Что же он от меня хочет? Наконец, я спросил:
- Ты имеешь в виду, хочу ли я слушаться тебя во всем, как собака?
- Примерно так. Во всяком случае, тебе придется делать то, что я говорю.
Это было неслабое предложение. Ничто в жизни я не ценил так, как собственную свободу, и отдать ее этому... я даже не знал, как его назвать. Я взглянул на Тошу, пытаясь понять, что же ему все-таки от меня нужно. Нет, он явно не был ни сумасшедшим, ни маньяком. Дикость предложения никак не вязалась с его спокойным, сосредоточенным обликом. Он внимательно и, как мне казалось, чуть насмешливо смотрел на меня. Дуэль наших взглядов была недолгой. Я отвел глаза и сказал:
- Ты, наверное, шутишь.
- Ничуть. Мое предложение вполне серьезно.
Я почувствовал себя в тупике и не знал, что сказать. Просто послать его и уйти? Что-то не давало мне этого сделать. "Да он просто безумен!" - проскочило у меня в голове. Разговор, тем не менее, принимал интересный оборот, и я решил продолжить.
- Ну хорошо, допустим, я соглашусь. Что тогда произойдет?
- Это выяснится только после того, как ты примешь решение.
- Ловко. А если я приму решение послать тебя в баню вместе с твоим предложением?
- Тогда ты просто продолжишь жить своей жизнью, и все дела. Тебя никто не насилует. Ты абсолютно свободен согласиться или нет.
- Я должен дать тебе ответ прямо сейчас?
Тоша взглянул на часы.
- Во всяком случае, сегодня.
Я все еще не мог понять, разыгрывает он меня или говорит серьезно.
- Ну хорошо. Допустим, я соглашусь, но не буду выполнять твоих указаний. Что ты будешь делать тогда?
Тоша ответил, улыбнувшись:
- Это невозможно.
- Почему?
- Потому что, если ты скажешь "да", ты не сможешь действовать по-другому.
Внезапно я почувствовал, что он говорит правду. Я не подумал, а именно почувствовал это всем телом. Впервые в жизни я удостоверился в чем-то с помощью языка тела - единственного языка, который никогда не лжет. Я знал, что если я скажу "да", то возврата назад не будет. И от понимания этого по спине у меня поползли мурашки.
ГЛАВА 4.
Если ты встретишь Учителя, это не значит, что ты узнаешь его. Если ты узнаешь его, это не значит, что ты готов учиться. Если ты готов учиться, это не значит, что ты сможешь отдать себя. Если ты в состоянии отдать себя, тебе не нужен учитель.
Раздался особый звонок в дверь, что-то вроде кода. "Так вот почему он мне не сразу открыл, у них тут все засекречено", - подумал я. Интересно, кто бы это мог пожаловать в два часа ночи? Тоша открыл дверь, и в квартиру вошло странное существо - довольно уродливая женщина лет сорока-сорока пяти с огромным носом, иссиня-черными волосами, в дорогой шубе и золотых кольцах. Она напоминала ведьму из страшной детской сказки. В руках у нее была нагруженная сумка. Звали ее Нана, и она была цыганка. Тоша представил меня ей как своего приятеля.
В сумке у Наны оказалось что-то вроде продуктового набора из распределителя. Она начала выкладывать вкусную еду на стол, одновременно рассказывая Тоше об их общих делах. Нана пригласила меня к трапезе, но я отказался. Допивая чай, я наблюдал, как они ели, и слушал их разговор, от которого мне стало не по себе. Нана рассказывала о последних разработках в парапсхилогических лабораториях КГБ, и из ее рассказа явствовало, что она прекрасно знает предмет. Она говорила о каком-то Институте Космической медицины, где у нее были связи и где Тоша мог бы, по ее словам, работать.
Тема КГБ и их секретных лабораторий интересовала меня меньше всего, я всегда старался подальше держаться от государственных структур и, уж тем более, от этой организации. Мне навсегда врезались в память металлические сетки, натянутые между лестничными проемами в Большом Доме, как называли в народе мрачное здание на Литейном, где находился ленинградский КГБ. Меня дважды вызывали туда на допросы в качестве свидетеля по делу моих друзей.
Мне было не по себе не только от темы их разговора. Жутковатая ночная обстановка явно сгущалась. Облик Наны, Тошино бредовое предложение, вся атмосфера этой квартиры создавали у меня впечатление, что я влипаю в какую-то дьявольскую историю, от которой лучше было бы держаться подальше. С другой стороны, меня как будто приклеили к стулу, и я не мог сойти с места. Что-то меня во всем этом завораживало и притягивало, и отделаться от этого наваждения было непросто.
Наконец, я встал и прошел из кухни в комнату, где лег на диван, пытаясь собраться с мыслями. Интуитивно я чувствовал, что Тоша прав. Невозможно ничего получить, не отдав что-то взамен. Но он требовал меня всего с потрохами, не предоставляя никакой возможности проверки. Дело было вовсе не в том, что я так уж дорожил собственной личностью, скорее, она мне надоела. И все же я должен был каким-то образом Тошу испытать. Проблема заключалась в том, что я понятия не имел, как это сделать. Я закрыл глаза, и во время недолгого забытья мне вспомнилась одна старая индийская легенда.
Давным-давно жила в Индии женщина по имени Лакшми. Случилось так, что она овдовела. В Индии существовал обычай, называемый сати, согласно которому вдова должна совершить самоубийство, бросившись в погребальный костер мужа. Если она этого не делала, она становилась изгоем, была всеми презираема и обычно заканчивала свой век вдали от людей. Именно это и случилось с Лакшми. Она не исполнила древний обычай не потому, что боялась мучительной смерти, но потому, что еще в юности дала себе обет, что не умрет, пока не встретит своего гуру. Огненное желание ее сердца дало ей силы пережить позор и изгнание. Лакшми отыскала заброшенную хижину на краю большой дороги и поселилась в ней. По дороге проходило много разного народа, люди всех каст и сословий, и среди них - бродячие аскеты, называемые садху. Целыми днями Лакшми просиживала у хижины и, глядя на дорогу, всматривалась в лица проходящих мимо садху в надежде, что когда-нибудь она увидит и узнает своего гуру, который утолит ее жажду Божественного. В Индии было принято оставлять пищу для проходящих садху на специальной полочке снаружи дома. Еду оставляли с вечера, чтобы странники могли подобрать ее рано утром, подкрепиться и отправиться дальше в своем странствии к Богу. Из года в год Лакшми делилась своими скудными припасами с бродячими искателями истины. Она решила, что когда придет время и появится ее гуру, то она испытает его, предложив ему отравленную пищу. Однако время шло, а гуру не появлялся. Ни разу сердце Лакшми не подсказало ей подвергнуть кого-либо испытанию.
Но однажды рано утром она увидела приближающегося садху и почувствовала, что это тот, кого она ждет, все эти годы. Лакшми проворно положила немного отравленного риса и фруктов на полку и, спрятавшись в хижине, выглянула в маленькое окошко. Садху подобрал еду, прочитал мантру, съел все без остатка и двинулся дальше, целый и невредимый.
Лакшми выскочила из хижины, догнала садху и упала на колени, умоляя его стать ее учителем. Он взглянул на нее и сказал, что не может этого сделать, поскольку Лакшми не исполнила обычая сати. В отчаянии Лакшми спросила садху, может ли она чем-то искупить свою вину. "Разведи костер и исполни свой долг", - был его ответ. Ей ничего не оставалось, как повиноваться. Единственным утешением Лакшми было то, что Бог услышал ее молитвы и хотя бы перед смертью она увидела лицо своего гуру. Она развела огромный костер за своей хижиной и прыгнула в него. Но огонь не тронул ее; он становился все меньше и меньше и вскоре угас совсем.
"Теперь можешь идти за мной", - произнес садху и тронулся в путь. Лакшми последовала за ним, и дорога поглотила их.
Когда я вернулся на кухню, Нана собиралась уходить. Посмотрев на нее, я почувствовал, что у меня больше нет к ней ни страха, ни неприязни, и она вовсе не была такой уродливой, как показалась мне сначала.
- Приятно было познакомиться, - обратился я к ней.
- Взаимно. Надеюсь, мы скоро еще увидимся, - ответила Нана, подмигнув. Когда она ушла, я понял, как испытать Тошу.
ГЛАВА 6. Практика Дисы
Чем больше отдаешь, тем больше дается тебе. Отдавая, ты уподобляешься Богу, который есть Рука Дающая, и свет Его пребудет с тобой.
У Тоши были длинные, до плеч, волосы песочного цвета и такого же цвета усы. Внешность его, однако, никак не соответствовала моим представлениям об образе "духовного учителя". Если бы я встретил Тошу на улице, то, скорее всего, принял бы его за хипействующего художника или поэта. Но в нем было нечто, явно выходящее за пределы моего понимания. Его реакция на мой "экзамен" была столь мастерской и неожиданной, что просто встать и уйти я теперь не мог.
Я поднял глаза и посмотрел на него. Тоша был спокоен и расслаблен; он тоже смотрел на меня, но наши взгляды не встретились. Рассматривая что-то невидимое во мне, Тоша как будто проникал взглядом в мою внутреннюю суть, скрытую от меня самого. Он совершал какую-то неизвестную мне внутреннюю работу; на эту работу не был способен никто из известных мне людей, и это ошеломляло. Я чувствовал всем своим телом, что Тоша делает что-то со мной. Это действие было спокойным, но настолько интенсивным, что, казалось, сам воздух вокруг него стал густым и тяжелым.
Я всегда был уверен в том, что внутренняя работа бесконечно важнее любых достижений во внешнем мире, и ради этой самой работы и собирался уехать на Камчатку. Мне казалось, что она не имеет ничего общего ни с мыслительным процессом, ни с медитацией (если понимать медитацию как сидение с закрытыми глазами в ожидании прихода чего-то возвышенного и прекрасного); я подозревал, что настоящая работа с сознанием означает просто иной способ жизни.
И вот передо мной сидел Тоша, созерцающий нечто невидимое. Я решил испытать его силу, и он блестяще выдержал испытание, однако я все еще не был до конца уверен, что именно он - тот, кому мне следовало доверить свою духовную судьбу.
Неожиданно Тоша прервал молчание.
- Надеюсь, ты понимаешь, что я здесь не только для того, чтобы мочить демонов. Это, конечно, дело благородное и, даже можно сказать, героическое, - улыбнулся он сквозь усы, - но есть вещи и поважнее.
- Например?
- Главное - это расширить звездную сеть. Звездная сеть создавалась и сохранялась силами света на протяжении всей истории человечества с единственной целью - для передачи и распределения энергии. Без энергии трансформация сознания невозможна. Сеть - это кровь Христа и многих других великих душ, пролитая во имя нашего спасения, и мы живы в духе лишь тогда, когда пьем ее. Мы должны сплести новую ячейку звездной сети здесь, в Ленинграде. Если у нас получится, это будет только началом. Но штука это непростая, и попахать придется изрядно.
Слушая Тошу, я испытывал странную смесь недоверия и восторга. "Неужели все это правда?" - вертелось у меня в голове. Наконец, я спросил:
- Как все это делается? Как работает эта ячейка?
На энергетическом уровне она работает, как воронка, - втягивает в себя энергии пространства и закручивает их. Чем мощнее воронка, тем больше людей будут вовлечены в работу. Вращение энергии внутри воронки ускоряет течение времени для задействованных в ней людей, и, как следствие, ускоряется время эволюции на планете. Психическая энергия - топливо эволюции, и все настоящие духовные практики - это ничто иное, как ускорение эволюционного процесса. Работающая практика может сократить количество необходимых для индивидуума мучительных инкарнаций в десятки и даже сотни раз. Истинная духовная работа преодолевает время. С другой стороны, одной энергии недостаточно, - нужно знать, что с ней делать. Для этого нужны опыт и мудрость. В противном случае сила может стать разрушительной.
- Откуда же взять мудрость, если ее нет?
- Хороший вопрос, - улыбнулся Тоша. - Вообще говоря, чтобы начать подобное предприятие, необходимо благословение, или, другими словами, активная связь с высшим источником. Благословение на работу часто приходит в виде светло-зеленого луча, направленного вниз, прямо на ячейку сети. Мы - далеко не единственные, кто делает подобную работу на земле, и каждое эволюционное усилие не остается без ответа. Суфии называют такое благословение барака, что означает сила, данная для работы.
Если луч дан, то все, что требуется от людей, - это служение. Служение не имеет ничего общего с тупым поклонением. Это, скорее, сложный процесс превращения человека в проводника, в звено, связывающее области высоких энергий с этим миром. Чем больше ты открываешься лучу, тем ближе становишься к его источнику, и тем большего самопожертвования это требует. Лучший проводник - это полый проводник, человек, в котором эго уже умерло. Нужно растворять себя, вернее, чувство собственной отдельности до тех пор, пока не осознаешь всем существом, что ты - всего лишь одна из волн в бесконечном океане сознания.
Нахлынувшая волна энергии как будто подтверждала Тошины слова, однако же, я не смог удержаться и выпалил:
- А что, если ты служишь дьяволу?
Тоша захохотал, и душа у меня ушла в пятки.
- Вопрос по существу. Что бы я тебе ни сказал по этому поводу, ты ничему не поверишь, пока не убедишься в этом сам. Но давай пока оставим Князя мира сего в покое, вопрос слишком сложный.
Прочтя на моем лице недоверие, Тоша добавил:
- Не тусуйся(*). Тебе неизвестно, кто я такой и кто за всем за этим стоит. Ну и что из того? У тебя есть возможность это выяснить.
Я не знал, как реагировать на его предложение. Тоша явно не относился ни к одной из категорий учителей, о которых я читал в книгах. Я вздохнул, без особого, впрочем, облегчения, и спросил:
- Ну хорошо, допустим, ты станешь моим начальником, - так ты, кажется, изволил выразиться?
Тоша иронически кивнул.
- Какое же будет твое первое приказание? Он ответил незамедлительно:
- Я хочу, чтобы ты следовал Дисе.
- Что такое Диса?
- Это простая штука, такой принцип поведения: Делай только то, что ты действительно хочешь.
Я засмеялся:
- Но это же невозможно!
- Возможно, если у тебя хватит пороха.
- Если бы мы могли делать только то, что хотим, это означало бы, что мы свободны. Но, очевидно, что это не так.
- Тебе что, нравится так думать? - усмехнулся Тоша печально.
- Просто это так и есть, нравится мне это или нет.
- А как быть с тем, что у нас есть свободная воля и у нас ее никто не отнимал?
- Да, конечно, но...
- Никаких "но". Мы свободны делать то, что хотим, и для большинства из нас это единственная свобода, которая у нас есть. Если хочешь, можешь попробовать.
- Но у нас есть определенные обязанности и ответственность за других, - сказал я, как будто защищаясь.
- Нет никаких обязанностей, кроме тех, что ты принял на себя сам, так?
- Так, но я должен работать, чтобы зарабатывать себе на жизнь.
- Запомни: ты никому ничего не должен. Конечно, ты можешь работать, если хочешь, но это не является необходимостью. Есть другая работа, и за нее тоже платят, поверь мне.
- Откуда же деньги-то возьмутся?
Тоша улыбнулся и поднял палец к потолку:
- Оттуда.
Здесь я явно чего-то не понял.
- С потолка, что ли?
- С потолка натурально, а, вернее, оттуда же, откуда приходит и все остальное.
- Как рог изобилия, что ли?
- Что-то вроде этого.
Я по-прежнему ничего не понимал, но звучало все это очень интригующе.
- Ну хорошо, я готов допустить, что ты можешь привлекать деньги посредством своих, так сказать, не обычных способностей. Но если все отпустят тормоза и начнут творить, что хотят, мир быстро превратится в большую бойню.
- Или в рай. Ты принимаешь Дису за вседозволенность, а на самом деле - это медитативная техника, требующая предельной искренности и самоконтроля. Теряя искренность, ты теряешь Дису.
Диса - эзотерическая практика, и я не собираюсь предлагать ее широким массам трудящихся.
- Ну хорошо, - я попытался собраться с мыслями, - допустим, я прямо сейчас собираюсь тебя убить.
- Ты действительно этого хочешь?
- Нет, но...
- Значит, убивать меня не есть твоя Диса. Что ты действительно хочешь сейчас - так это пойти отлить, - произнес он издевательски. Я засмеялся и пошел в туалет. Когда я вернулся, Тоша продолжил:
- Конечно, ты волен убить меня, когда тебе заблагорассудится, но так же и я волен защищаться, смириться с судьбой и вообще делать все, что мне угодно.
- В чем же тогда разница между Дисой и обычным поведением?
Разница в том, что обычно люди запрограммированы, и их действия в настоящем обусловлены действиями в прошлом, а также ограничениями, которые накладывает на них мир.
- Это, насколько я понимаю, и есть карма?
- Можешь называть несвободу как тебе угодно. Диса - это свобода, и свобода с самого начала.
- Таким образом, Диса - это перепрограммирование психики, что ли?
- Я бы сказал, распрограммирование. Желание - это фундаментальная вещь, основа поведения всех живых существ. Мы существуем потому, что хотим этого. Так почему бы не начать сразу с самого главного? Есть высший закон, согласно которому мы существуем как индивидуумы только до тех пор, пока не удовлетворим все наши желания. Диса, однако, это не потакание своим желаниям, но исследование их. Исследование до тех пор, пока не дойдешь до корня.
- И в чем же этот корень?
- В желании быть. Если делать Дису со всей искренностью, ты можешь прийти к осознанию двух вещей.
Во-первых, поймешь, что удовлетворение мелочных ежедневных желаний не приносит тебе никакой радости. Ты придешь к осознанию того, что существует лишь одно, живущее в глубине сердца, великое Желание. Оно - царь всех желаний, и это - желание окончательного освобождения. С этого момента все прочие желания подчиняются главному, и в результате твоя жизнь полностью меняется.
Другое возможное осознание - понимание того, что в действительности ты ни чего не хочешь. Ты ясно видишь, что то, чем ты привык считать свое "я", на самом деле не существует. Твое же истинное "Я" абсолютно самодостаточно, поскольку оно включает в себя все и ему ничего не нужно.
Тоша замолк, и, после долгой паузы, я спросил:
- А если Диса практикуется неправильно?
- В таком случае она может быть разрушительной и очень опасной.
- Какие главные препятствия на пути Дисы?
- Диса позволит тебе немедленно увидеть свои страхи и начать работать с ними. Но это может и остановить тебя в самом начале.
- Что нужно делать, чтобы преодолеть страх?
- Продолжать дисовать.
- Но мы часто не знаем, что мы хотим. Что делать тогда?
- Следовать первому импульсу. Первый импульс - всегда правильный. Следом приходит мысль; она рождает сомнение.
По мере разговора я почувствовал, что внутри меня начинает что-то происходить. Я попытался нащупать свои глубинные желания. Рассуждая вслух, я спросил:
- Что же я хочу сейчас? Я хочу, чтобы ты показал мне, как ты лечишь людей руками
- Будь по-твоему, сказала золотая рыбка. Иди в комнату и ложись на ковер.
Я повиновался и поймал себя на мысли, что это действительно то, чего я хотел, - просто вытянуться и расслабиться. Я лежал на спине. Тоша сел за моей головой со скрещенными ногами и легко коснулся ладонями моих висков. Поначалу я ничего не чувствовал, и меня начало клонить ко сну. Потом пришло легкое щекочущее чувство в центре головы. Затем это ощущение распространилось по всему телу, постепенно превращаясь в волну ошеломляющей светоносной энергии, которая проникала в каждую клеточку моего тела. Я отдался этой волне, и она унесла меня.
Я очутился в каком-то незнакомом пространстве, где мое ощущение реальности не было ограничено привычными рамками времени и места. Это был мир расплавленного золота. Мир этот постоянно изменялся и находился в непрерывном движении. Составляющая его золотая материя была ни чем иным, как чистым сияющим сознанием, распространяющимся в бесконечность по всем направлениям, и сущностью этого лучезарного сознания была невыразимая радость.
В сиянии света этого мира жили существа. Их светозарные тела не имели постоянной формы; они все время изменялись, переливаясь и перетекая друг в друга и друг из друга так же, как и из окружающего и пронизывающего их светло-золотого света, вместе с которым они составляли одно целое.
Я наконец-то попал домой, и осознавать это было несравнимым ни с чем осознанием. Вся боль и страдания бесчисленных воплощений казались мне ничтожными по сравнению с той радостью, которую я испытывал. Я ясно видел, что все, что бы я ни делал в своей жизни, имело на самом деле одну цель - попасть сюда. Никакого другого смысла в человеческой жизни не было и быть не могло. Постепенно приходя в себя, я слышал свой голос как будто со стороны: "Домой, я попал домой".
Открыв глаза, я увидел Тошу. Он сидел в кресле, чуть улыбаясь.
- С возвращением!
Я опять был в этом проклятом мире! В отчаянии я протер глаза.
- Не хочу сюда! Хочу назад.
- Хотеть, конечно, невредно. Но туда еще рано. Время не пришло. Нужно кое-что сделать здесь.